Хрущевские гонения на православную церковь. «Хрущевские» гонения на Церковь как борьба за освобождение от сталинского наследия. Чем занималось это учреждение

Ольги Васильевой - будущего министра образования РФ - посвящена хрущёвской церковной политике.
В статье есть богатый фактический материал не только о хрущёвском, но и о сталинском периоде.

Ольга Васильева. Государственно-церковные отношения хрущевского периода
О конце 1950-х - начале 60-х годов, вошедших в историю как период «хрущевских» гонений на Церковь, за последнее десятилетие написано много серьезных исследований, раскрывающих политические и экономические аспекты этой кампании.

В этот период, наполненный драматизмом, советское руководство в кратчайшие сроки спешило решить религиозную проблему в стране. Говоря о политических аспектах, авторы указывают и на желание построить в СССР общество, коммунистическая идеология которого, освободившаяся от сталинского наследия, еще смогла бы проявить себя, что, в свою очередь, исключало возможность любой духовной альтернативы, особенно религиозной.

Отмечалось, что определенная часть советского общества относилась индифферентно к масштабам кампании, а демократически настроенные «шестидесятники» считали, что в СССР может быть построено справедливое, социально ориентированное государство, где христианству не будет места. Важную роль сыграли и кадровые перестановки. К Е.А. Фурцевой, Л.Ф. Ильичеву, и ранее выражавшим недовольство прежним государственно-церковным курсом, прибавилась ретивая молодежь - А.Н. Шелепин, В.Е. Семичастный, А.И. Аджубей. Комсомольские вожаки стремились к решительной борьбе с Церковью, предлагая ликвидировать ровное отношение с ней как сталинское наследие. А сам «волюнтарист-романтик» Н. Хрущев считал, что в период перехода СССР к предкоммунистическим отношениям распространение научных знаний и изучение законов природы не оставляет места для веры.

Власть не могла не учитывать также и значительно выросшую религиозность вышедших на свободу узников ГУЛАГа. Изживание страха привело к активизации верующих. (Так, в 1955 году в Совет по делам Русской православной церкви поступило 1310 ходатайств и обратилось 1700 просителей об открытии храмов, а в 1956 году было на 955 ходатайств и 599 просителей больше1.)

Важнейшей причиной изменения курса стала и экономическая. Именно жесткий контроль за финансовой деятельностью Церкви ляжет в основу «церковной реформы», речь о которой пойдет ниже.

Практически весь комплекс причин прослеживается сквозь призму жизни и деятельности Председателя Совета по делам Русской православной церкви Г.Г. Карпова. Метаморфоза, происшедшая с ним в период с 1953 по 1958 год, - наглядный пример того, что люди, пришедшие к власти после смерти И. Сталина, не только не учли послевоенный опыт государственно-церковных отношений, но и сознательно искоренили все, что о нем напоминало.

Отчет Г. Карпова на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева «О состоянии русской православной церкви на 1 января 1953 года» очень обстоятелен. Составлен, как и все предыдущие, в спокойном, деловом тоне. На 1 января в СССР «на регистрации состояли 10 891 церковь и 2617 молитвенных домов, из которых 1455 являлись приписными к другим церквям и не имели своего штатного духовенства и исполнительных органов»2.

На 1 января 1953 года в Русской церкви было 59 архиереев, без учета находившихся за границей, 12031 священник и 1150 дьяконов составляли ее клир3. Но эти показатели были меньше, чем в 1952 году. Причину Г. Карпов определил как естественную убыль: «За 1952 год из состава духовенства выбыло по причине смерти 619 человек, а вновь посвящено - 316 человек и возвратились из заштата 80 человек»4. Такое положение экзарх Украины митрополит Иоанн (Соколов) в одной из бесед с уполномоченным Совета по республике охарактеризовал так: «У нас в церкви с кадрами катастрофическое положение, нет священников, и взять их негде»5.

Но, несмотря на эти проблемы, как позитивный момент были отмечены внешнеполитические мероприятия Церкви, самыми важными из которых стали:
2. Составление и утверждение штатов и сметы на содержание Духовной миссии в Иерусалиме, выработка Положения о миссии, инструкций для работников миссии.
3. Подготовка материалов о положении русских монастырей на Афоне для предъявления претензий со стороны Русской и других церквей к греческому правительству и Константинопольскому патриарху.
4. Предъявление Московской патриархией претензий Вселенскому патриарху по вопросам Финляндской и Польской церквей, по заграничным эмигрантским формированиям, настроенным враждебно к Московской патриархии, но поддерживаемым Вселенским патриархом6.
Заканчивался отчет рекомендацией по дальнейшему расширению заграничных связей Церкви.

Стабильность в церковной жизни, о которой докладывал Г. Карпов, менее всего устраивала власть. В марте 1954 года заведующие отделами пропаганды и науки ЦК совместно подготовили на имя Н. Хрущева докладную записку «О крупных недостатках в естественно-научной, антирелигиозной пропаганде»7. Того не надо было ни в чем убеждать. Никита Сергеевич имел большой опыт антицерковной работы. Он был организатором так называемой «ликвидации унии» в 1946 году, за которой последовало «добровольное» воссоединение греко-католиков с Московской патриархией (отголоски этих событий принесли много горя православным на Украине в начале 90-х годов). Кроме этой масштабной акции, он участвовал в 30-е годы в закрытии и уничтожении храмов Киева и Москвы.

Историки-исследователи, называя его «революционным романтиком», отстаивают положение, что Хрущев искренне верил в возможность скорого построения коммунизма, в котором не должно было быть места «религиозным предрассудкам». В это верится с трудом. Забегая вперед излагаемых событий, приведу яркий пример. В августе 1959 года Москву посетил известный итальянский гуманист мэр Флоренции Джорджо Ла Пира. Он был принят Н. Хрущевым, затем неоднократно писал советскому лидеру. И в одном из писем, датируемом 14 марта 1960 года, можно прочесть следующее: «Уважаемый господин Хрущев, от всего сердца желаю Вам скорейшего выздоровления. Вы знаете, я уже писал Вам об этом несколько раз, что я всегда молился Мадонне, нежной матери Христа, к которой Вы с юношеского возраста относились с такой любовью и такой верой, чтобы Вы могли стать подлинным создателем "всеобщего мира" в мире»8. (Это письмо не дошло до адресата, оно было задержано в советском посольстве в Италии и позже передано в МИД.)

Вряд ли Ла Пира стал бы придумывать это. Скорее всего, подобный разговор состоялся при их встрече. Важность этого факта - в дополнительных штрихах к портрету Н. Хрущева: рассуждать о вере и искоренять ее более искусно, чем в довоенные десятилетия, бороться со «сталинским наследием», оставаясь при этом человеком прежней системы по духу и плоти.

И таким был не он один. Выше уже говорилось о том, как новая эпоха отразилась на Г. Карпове. Так, уже в апреле 1954 года в своем письме в ЦК КПСС он будет просить «указаний о задачах Совета для данного времени и установках по практической работе»9, остро чувствуя приближение каких-то событий. И они последовали.

7 июля 1954 года ЦК КПСС принял постановление «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», в подготовке которого активно участвовали М.А. Суслов, Д.Т. Шепилов и А.Н. Шелепин. Основная мысль документа - осуждение прежней «примиренческой» политики в «церковном вопросе». Предполагалось, по сути, вернуться к довоенным отношениям с Церковью. Звучали призывы к разоблачению «реакционной сущности и вреда религии» и к «наступлению на религиозные пережитки»10. Известно, что перед принятием постановления В. Молотов предупреждал Н. Хрущева, что оно «поссорит нас с духовенством и верующими, принесет массу ошибок». На это последовал ответ: «Будут ошибки - исправим»11.

Первыми на постановление откликнулись архиереи Русской церкви. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) обратился к патриарху Алексию с просьбой созвать собор для обсуждения создавшегося положения, митрополит Ленинградский Григорий (Чуков) выступил перед студентами духовных школ, публично подвергнув резкой критике происходящее. Призывы к мученичеству зазвучали из уст владыки Вениамина.

Часть членов Президиума ЦК - В. Молотов, Г. Маленков, К. Ворошилов, участвовавшие в сталинской политике «нового курса» 1943-1953 годов в отношениях с Церковью, также выступали против таких резких антирелигиозных атак, считая, что они приведут к нежелательным для страны последствиям. Политическая борьба за власть еще не закончилась, и Хрущев со своими сторонниками вынужден был отступить. Но ненадолго. Уже в отчете Г. Карпова за 1956 год прозвучат горькие слова, отражающие новые процессы в государственно-церковной политике.

«На 1-е января 1956 г. в Советском Союзе состоит на регистрации 13 463 православных церквей и молитвенных домов, из них собственно типовых православных церквей - 10 844 и молитвенных православных домов 2 619.

Эти цифры, как абсолютно точные данные Совета, не для печати и не для пользования в пропагандистских целях, т.к. для заграницы и вообще для пользования ими мы и церковь даем всегда (с 1944 г.) совершенно другие цифры (выделено Карповым. - О.В.).

Если мы общие цифры 1956 г. сравним с данными на 1-е января 1950 г., то уменьшение общего количества церквей и молитвенных домов составит 938 точек (по точным данным). Если мы сравним уменьшение количества церквей с тем, что было ко дню окончания войны (1945 г.), то уменьшение составит, примерно, на две с половиной тысячи точек. По сравнению с данными на 1.1.1955 г. - увеличение на несколько десятков за счет восстановления учета и воссоединения униатов»12.

Изменения коснулись и численности белого духовенства: «...диаконы, протодиаконы, священники и протоиереи на 1-е января 1956 года составляют 12 151 человек, т.е. на 1500 человек меньше, чем это было на 1 июля 1949 года»13.

Что касается возраста духовенства, то цифры были такие: среди 82 архиереев Русской православной церкви 62,2 % старше 60 лет, «в том числе 14 человек в возрасте старше 75 лет, моложе 50 лет только 5 архиереев. Среди священников 64 % были старше 55 лет»14.

По сравнению с послевоенными годами почти вдвое уменьшилось количество монастырей: «Если в 1945 году мы имели в СССР 101 православный монастырь, то сейчас всего 57 монастырей и 9 скитов и в них монашествующих 4570»15.

Но, несмотря на тревожные симптомы в государственно-церковных отношениях, и Г.Г. Карпов, и большинство сотрудников совета пытались противостоять ситуации. Так, в мае 1957 года, выступая перед уполномоченными, Председатель Совета по делам Русской православной церкви подчеркнул, что главное - «...обеспечить стойкие нормальные отношения между государством и церковью»16.

Ни он сам, ни его примиренческая позиция не устраивали власть давно. С середины 1957 года начинается подготовка смещения Г. Карпова с поста председателя. В январе 1958 года в совет приходят новые сотрудники. После знакомства с ними патриарх Алексий в разговоре с Управляющим делами патриархии протопресвитером Н.Ф. Колчицким говорил с тревогой: «Я думаю, что это подготовка к уходу Карпова с должности председателя - это крайне нежелательно... Новым товарищам, вероятно, будет трудно работать, так как они, наверное, были активны в антирелигиозной работе»17.

Годом позже, в январе 1959 года, состоялось закрытое собрание коммунистов Совета по делам Русской православной церкви. На нем звучала резкая критика в адрес Г. Карпова, он был назван главным виновником «ошибок и извращений» (сам председатель отсутствовал из-за болезни сердца).

Вся предыдущая деятельность совета в очередной раз была оценена как примиренческая и пособническая. В вину ставилось все: и поддержка ходатайств об открытии храмов, и ограничение их ликвидации, и льготное налогообложение духовенства по инициативе совета.

Затем против Г. Карпова была разыграна комбинация с участием секретаря ЦК КП Молдавии Д. Ткача и уполномоченного по республике П.Н. Роменского, которой суждено было стать последним штрихом в деле смещения Г. Карпова. Молдавские руководители желали уточнить доходы духовенства и выступили за отмену права Церкви приобретать транспортные средства для «нужд и обслуживания церковных органов». В письме от 5 марта 1959 года, адресованном в ЦК партии, Д. Ткач писал: «Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 22 августа 1945 года № 2137-546-е и от 28 января 1946 г. № 232-101-е церковным организациям и религиозным организациям предоставлено ограниченное право юридического лица. Им разрешено приобретение транспортных средств, покупка в собственность домов и новое строительство зданий. В связи с этим Совнаркомы республик обязываются в планах материально-технического снабжения предусматривать выделение строительных материалов религиозным организациям»18. По мнению партийного лидера Молдавии, Председатель Совета по делам Русской православной церкви был всецело на стороне Церкви и в письме от «10 июля 1953 г. № 644-е уполномоченному по Молдавской ССР было в категорической форме предложено не чинить препятствий духовенству в приобретении автомобилей.

В другом его письме, от 2 октября 1958 года № 2034, содержатся такие указания, которые по существу закрывают доступ финансовым органам к документам, учитывающим доходы церковных организаций, и дают возможность последним уклоняться от обложения налогами»19.

Результат, по мнению Д. Ткача, был ошеломляющим: «Уполномоченный по делам Русской православной церкви при Совете Министров МССР, выполняя эти и подобные распоряжения, стал оказывать активную помощь церквам, монастырям в приобретении ими различных транспортных средств, сельскохозяйственных машин, электростанций, строительных материалов, тем самым способствовать расширению экономической деятельности религиозных организаций, обогащению духовенства, усилению влияния церквей и монастырей на население»20. Эти вопиющие факты не могли иметь место в социалистической Молдавии. И письмо с места (а сколько их было и сколько еще будет в истории Отечества XX века), подписанное Д. Ткачом, жестко выражало общественное мнение: «ЦК КП Молдавии просит Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза поручить Совету Министров СССР отменить постановление СНК СССР от 22 августа 1945 года № 2137-546-е и от 28 января 1946 года № 232-10-е, а также распоряжения председателя Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР тов. Карпова от 10 июля 1953 года № 644/с и 2 октября 1958 года № 2034»21.

Этого удара Г.Г. Карпов уже не вынес. Он остался один на один с новой политической действительностью, которая, используя лозунг «борьбы со сталинизмом», уничтожала и позитивные явления, к которым, безусловно, относились государственно-церковные отношения послевоенного десятилетия. (К тому же и чувствовал он себя все хуже и хуже, очень болело сердце.)

6 марта 1959 года Карпов пишет письмо в ЦК КПСС на имя Фурцевой Е.А. с просьбой его принять. В письме звучит отчаяние, внутренний надлом. Он позволяет себе резкие слова в адрес духовенства. Но, даже будучи почти окончательно сломленным, Карпов продолжает отстаивать прежние принципы отношений с Церковью, подчеркивая их государственную важность:

ЦК КПСС, тов. Фурцевой Е.А.
Я обращаюсь к Вам, Екатерина Алексеевна, только потому, что Вы занимаетесь нашими вопросами.
По сложившимся обстоятельствам сегодня я обратился в ЦК КПСС с просьбой освободить меня от должности председателя Совета и предоставить пенсию.
В моей жизни еще не было такого тяжелого морального переживания. Тяжело было, когда мне в 1956 году был вынесен строгий выговор за нарушение революционной законности в 1937 году - ведь это было первое взыскание, но я осознал и пережил.
Четыре месяца тому назад я был потрясен неожиданной смертью моей жены.
Сейчас новое переживание - не так легко уйти на пенсию после 44-х лет работы (на заводе, во флоте, ВЧК-ОГПУ-МГБ и 16 лет руководителем Совета), но и это переживу, так как вопрос этот тоже личный.
Почти 16 лет надо было общаться с малоприятной средой, в которой развиты все человеческие пороки, но партия поставила для установления необходимых отношений между государством и церковью, для использования церкви в наших государственных интересах, и доверие надо было оправдать.
Могу смело заявить, что совесть моя чиста, что политических ошибок я в работе не допускал, а недостатки в работе были и есть, и, если их понимаешь, всегда быстро исправишь.
...Что я прошу? Я хотел бы, чтобы Вы лично или т. Суслов, или другой Секретарь ЦК КПСС приняли меня.
Личных вопросов в беседе касаться не буду. Я беспокоюсь за дело, которому отдал четвертую часть своей жизни, и после долгих и тяжелых размышлений, когда я подошел почти к грани потери управления собою, я решил обратиться к Вам, т.к. если я не выговорюсь, я никогда не поправлюсь, а главное, считаю своим долгом сказать Вам и Центральному Комитету свои соображения, так как вижу очень серьезные недоразумения, которые, если не поправить, могут привести к неправильным и нежелательным последствиям, а это не в интересах государства.
Карпов Г.Г. 22
(Но ни Фурцева, ни Суслов его не приняли, переложив встречу на заместителя Отдела пропаганды и агитации.)

Через восемь дней, 14 марта, он передает помощнику Фурцевой еще одно письмо. Там нет эмоциональных всплесков, оно обстоятельно и выдержанно, целиком посвящено отстаиванию принципов нормализации отношений государства и Церкви. Карпов подчеркивает внешнеполитические интересы страны, в осуществлении которых может принять участие Русская православная церковь:

Из 14 автокефальных православных церквей мира 9 церквей целиком поддерживают начинания Московской патриархии.
...Сейчас предполагается подготовить и провести в течение 1-2 лет Вселенский собор или Совещание всех православных церквей мира.
...Как же можно проводить эту работу... если мы будем... поощрять грубое администрирование по отношению к церкви и не реагировать на извращения в научно-атеистической пропаганде.
...Я считаю недопустимыми такие действия, как взрыв церковных зданий23.
В письме Г. Карпов отметил также недовольство духовенства массовыми фактами администрирования, сослался на размышления патриарха Алексия об отставке. И, оставаясь верным себе, вновь предложил сделать некоторые уступки - к примеру, «разрешить построить здание для Киевской духовной семинарии»24.

Он знал, что слишком мало времени у него оставалось и что люди, пришедшие к власти, в силу разных причин, включая и малообразованность, не понимают и не будут понимать роли Церкви в истории государства, ее значения в жизни общества. Даже подконтрольная советскому государству, она продолжала нести свою духовную миссию. Он понял это. И духовная роль в этом прозрении принадлежала выдающимся иерархам XX столетия, с которыми ему посчастливилось общаться: патриархам Сергию (Страгородскому) и Алексию (Симанскому), митрополитам Николаю (Ярушевичу) и Григорию (Чукову), архиепископу Луке (Войно-Ясенецкому) и многим другим, с кем сводила его жизнь.

Отставка Г. Карпова затянулась еще на год. За его спиной власть готовила «церковную реформу», рассчитанную на несколько десятилетий и основанную на изменениях самих основ деятельности Русской православной церкви.

Начало ее проведения связано с постановлением ЦК КПСС от 13 января 1960 года «О мерах по ликвидации нарушений духовенством Советского законодательства о культах».

Какие же статьи закона и когда нарушило советское духовенство?

Как известно, ленинский Декрет об отделении Церкви от государства от 23 января 1918 года и последующие инструкции Наркомюста по его проведению в жизнь предусматривали положение, по которому церковным имуществом могли распоряжаться религиозные общества.

«Положение об управлении Русской православной церковью», принятое Поместным собором 31 января 1945 года, отстранило прихожан от управления имуществом и денежными средствами, вернув эту прерогативу, как это и было прежде, настоятелю. «Положение» получило силу документа, утвержденного правительством (постановление Совнаркома было принято 28 января 1945 года)25.

Январское постановление 1960 года отмечало еще одно «нарушение» законодательства о культах: «Следует также отметить, что постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года "О религиозных объединениях" предоставило религиозным обществам право распоряжаться всем церковным имуществом, ведать наймом служителей культа. Однако вопреки этому закону во главе каждой приходской общины верующих был поставлен настоятель храма, назначаемый специальным архиереем.

Служители культа сосредоточили все руководство приходами в своих руках и используют это в интересах укрепления и распространения религии»26.

Как нарушение законодательства отмечалось также единоличное формирование настоятелями храмов «двадцаток и их исполнительных органов, развитие благотворительной деятельности, воспитание церковного актива в духе непослушания властям»27.

В постановлении ЦК КПСС от 13 января 1960 года подчеркивался и еще один момент, связанный с «узурпацией власти священнослужителями», - ослабление контроля за деятельностью духовенства и религиозных объединений.

А годом позже, 16 января 1961 года, Совет Министров СССР принял специальное постановление «Об усилении контроля за деятельностью церкви». Оно отменило все законодательные акты, принятые в годы Великой Отечественной войны и первое послевоенное десятилетие.

Эти два постановления стали «Правовой» основой «церковной» реформы, включавшей в себя шесть основных положений:

«1) коренная перестройка церковного управления, отстранение духовенства от административных, финансово-хозяйственных дел в религиозных объединениях, что подорвало бы авторитет служителей культа в глазах верующих;
2) восстановление права управления религиозными объединениями органами, выбранными из числа самих верующих;
3) перекрытие всех каналов благотворительной деятельности церкви, которые ранее широко использовались для привлечения новых групп верующих;
4) ликвидация льгот для церковнослужителей в отношении подоходного налога, обложение их как некооперированных кустарей, прекращение государственного социального обслуживания гражданского персонала церкви, снятие профсоюзного обслуживания;
5) ограждение детей от влияния религии;
6) перевод служителей культа на твердые оклады, ограничение материальных стимулов духовенства, что снизило бы его активность»28.

Идеологи «церковной реформы» отчетливо представляли себе, что «перестройка церковного управления» может оказаться делом «сложным и деликатным». Решение было найдено быстро: «Для того чтобы не вызвать каких-либо осложнений в отношениях между церковью и государством, многие мероприятия проводить церковными руками»29.

Так, само отстранение священнослужителей от финансово-хозяйственной деятельности в приходе, ключевое направление «реформы», было проведено по «государственной рекомендации» решением синода Русской православной церкви от 18 апреля 1961 года с дальнейшим утверждением его Архиерейским собором 18 июля 1961 года, постановление которого мог отменить только Поместный собор.

Большинство присутствующих на соборе епископов, понимая всю тяжесть этого решения, до конца не осознавало масштабов начавшихся гонений.

И слова святейшего патриарха Алексия, произнесенные им на соборе, на долгие годы стали путеводной нитью для служения русского священства в новых условиях существования Церкви в советском государстве: «Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни всегда сумеет сохранить свой авторитет в приходе. И приход будет прислушиваться к его мнению, а он будет спокоен, что заботы хозяйственные уже не лежат на нем и что он может всецело отдаться духовному руководству своих пасомых»30.

Эти слова-наставления давали силу противостоять лавине «церковной реформы», направленной в первую очередь на изменение всего строя церковной жизни и уничтожение порядка приходского управления. А само ее проведение планировалось на долгие годы.

Одним из первых мероприятий реформы стал единовременный учет всех религиозных объединений. При его проведении было «выявлено много бездействующих церквей, неиспользуемых молитвенных зданий, затухающих приходов. Совет принял меры по ликвидации практики субсидий таким приходам со стороны более сильных религиозных объединений и патриархии, что повлекло прекращение их деятельности. На местах разобрались с каждым религиозным обществом. В соответствии с законом общественные здания, захваченные церковниками в период войны, были возвращены их прежним владельцам и превращены в учреждения культуры, школы. Многие слабые и распавшиеся религиозные объединения сняты с регистрации. Материальная база православия заметно сузилась»31. (Такими словами докладывал в ЦК КПСС Ф. Фуров, зам. Председателя Совета по делам религий, в августе 1970 года, рапортуя об итогах перестройки церковного управления.)

В цифровом измерении это выглядело так: в 1960 году действовало 13 008 православных храмов, к 1970 году их осталось 733832. За десятилетие прекратили «свою деятельность 32 православных монастыря, в том числе Киево-Печерская Лавра. Ныне (1970 год. - О.В.) действует 16 монастырей, в которых проживает 1200 монахов, главным образом, престарелого возраста. Сократилась за последние годы и сеть духовных учебных заведений, прекратили свою деятельность пять православных семинарий; ныне функционируют две Духовные академии и три семинарии. Неуклонно снижается количество учащихся в духовных школах: в 1960 году их было 617, а в 1969/70 учебном году - 447. В минувшем году из духовных школ было направлено на приходы 57 чел. Церковь испытывает ныне кризис с кадрами священнослужителей. В 1969 году из их числа по разным причинам выбыло 214 чел., а посвящено в сан 175 священников»33.

Отчет о десятилетних итогах реформы поражает своей циничностью. Никогда еще до 1960 года власть не вмешивалась так откровенно во внутрицерковную жизнь, нарушая при этом весь строй ее существования. Давление было всегда: и в условиях террора 30-х, и в «новом курсе» 40 - начала 50-х годов. Но такого тотального вмешательства история государственно-церковных отношений еще не знала: «Совет по делам религий получил возможность держать под строгим контролем деятельность Московской патриархии, ее отделов, управлений и должностных лиц, влиять на все принципиальные решения главы церкви и синода, оказывать воздействие на подбор епархиальных архиереев и всех других руководящих деятелей церкви.
В настоящее время сложилась довольно широкая, можно сказать, всеобъемлющая и эффективная система контроля за деятельностью патриархии»34.

Русская православная церковь встретила новые гонения, уже имея большой опыт существования в советском государстве. Так, 16 февраля 1960 года на конференции советской общественности за разоружение выступил патриарх Алексий. С высокой трибуны предстоятель Русской церкви произнес слова о гонениях, которые услышал мир: «Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и тем не менее она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата адовы не одолеют Церкви Его»35. Это беспрецедентное публичное заявление косвенно поставило точку в карьере Г. Карпова, участь которого была к этому времени определена. 21 февраля он был отправлен на пенсию, а Председателем Совета по делам Русской православной церкви стал В.А. Куроедов, партийный функционер, не обладавший и сотой доли способностей своего предшественника.

За отставкой Карпова последовало снятие с поста председателя Отдела внешних церковных сношений митрополита Николая (Ярушевича), одного из выдающихся иерархов XX столетия, открыто выступавшего против ужесточения государственно-церковного курса.

В июне 1960 года во главе Отдела внешних церковных сношений Русской православной церкви встал архимандрит Никодим (Ротов), с чьим именем будет связано большинство событий церковной жизни последующего драматического десятилетия.

«Церковная реформа» Хрущева - это лишь зримая сторона государственно-церковной политики. Была еще и другая - использование внешних церковных каналов для осуществления политических государственных планов. При этом власть не только не считалась с внешними интересами Церкви, а цинично попирала их, нисколько не заботясь о последствиях, которые могли иметь и имеют длительный исторический резонанс.

Примечания
1 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 90. Л. 64, 140.

2 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Д. 452. Л. 1.

3 Там же. Л. 5.

4 Там же. Л. 4.

6 Там же. Л. 177.

7 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 650. Л. 18.

8 АВП РФ. Ф. 98. Оп. 34. Пор. 20. Пап. 146. Л. 36.

9 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 669. Л. 1.

10 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 8. С. 428-432.

11 Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 350.

12 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 754. Л. 36, 37.

13 Там же. Л. 37.

16 Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. С. 117.

17 Шкаровский М.В. Указ. соч. С. 362. 18 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 126. Л. 30.

21 Там же. Л. 31.

22 РГАНИ. Ф.5. Оп. 33. Д. 126. Л. 35, 36.

23 Там же. Л. 37-41.

25 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 37. Л. 154.

27 Там же. Л. 155.

29 Там же. Л. 159. 30 ЖМП. 1961. №8. С. 6.

31 РГАНИ. Ф.5. Оп. 62. Д. 37. Л. 158.

33 Там же. Л. 158, 159.

34 Там же. Л. 163.

35 ЖМП. 1960. № 3. С. 34-35.

Попытки расправиться со священниками, запрет на колокольный звон, пропаганда атеизма - все это было во времена Хрущева. Число монастырей и православных храмов в Советском Союзе резко сократилось. Позиция первого секретаря в отношении церкви прекрасно видна и по его высказываниям.

Наступление Хрущева на церковь началось осенью 1958-го , когда вышло несколько постановлений. Партийным и общественным организациям было предложено развернуть наступление на религиозные пережитки в сознании и быту советских людей. Был повышен налог с земельных церковных участков, включая даже кладбища при монастырях . Из библиотек исчезли религиозные книги. Власть пыталась не пустить верующих в святые места: рядом с ними или даже прямо на их месте устраивали свинарники и мусорные свалки. 8-го мая 1959 года был основан журнал «Наука и религия», и началась кампания про пропаганде агрессивного атеизма, сродни тому, что уже было в 20-е годы.

В конце 50-х Хрущев запретил колокольный звон, разрешенный Сталиным осенью 1941 года . Попытки церковнослужителей противостоять этому запрету успеха не имели. Митрополит Крутицкий и Коломенский Николай, в миру Борис Ярушевич (на фото ниже ), сравнивал хрущевское наступление на церковь с преследованием, которое было до Великой Отечественной войны. Хрущев митрополита ненавидел и позже добился его смещения.

Закрыть храмы и монастыри удавалось не везде. Так, попытка ликвидировать Речульский монастырь вблизи Кишинева превратилась в настоящее побоище. А когда указание о закрытии привезли в Псково-Печерский монастырь, архимандрит Алипий, в миру Иван Воронов ( на фото ниже) , бумагу разорвал и сжег и сказал, что лучше пойдет на мученическую смерть, чем закроет обитель. Паства окружила здание плотным кольцом, милиционеры стреляли по людям , один человек был убит, несколько ранено . Но монастырь все же отстояли. От этого монастыря Хрущев и его приближенные в итоге тоже отстали .

Советские власти усилили давление на Троице-Сергиеву лавру - милиция и люди в штатском провели там акцию запугивания. В день памяти святого Сергия Радонежского 8 октября 1960 года они задержали многих верующих и арестовали их, требуя, чтобы те больше в лавру никогда не приходили . Спустя год закрыли Киево-Печерскую лавру, и даже туристов в нее не пускали. А вот работу двух женских монастырей в Киеве остановить не удалось .

В 1961 Хрущев потребовал сместить митрополита Николая, чья критика в адрес Первого секретаря ЦК Компартии становилась все жестче. Тому было предложено переехать на кафедру в Ленинград или Новосибирск. Митрополит отказался, заявив, что как любой гражданин Советского Союза имеет право жить по месту прописки - в небольшом доме рядом с метро «Бауманская», где ему помогала по хозяйству некая женщина-медсестра. В доме она исполняла обязанности экономки. Некоторые историки считают, что женщина была завербована и при первом сердечном приступе митрополита осенью 1961 года вызвала не обычную районную неотложку, а ту, которую ей приказали. Николая Ярушевича отвезли в больницу, где он умер при странных обстоятельствах .

Так в 1958-1964 годах закрыли больше четырех тысяч православных храмов. Кульминацией нападок Хрущева на церковь стал взрыв Преображенского храма в Москве в начале июля 1964 года под предлогом строительства метро. Очевидцы вспоминают, что церковь будто поднялась над землей и рассыпалась. Люди в слезах брали кирпичики на память. Некоторые верующие считают, что отставка Хрущева была не случайной именно 14 октября 1964-го в день Покрова Пресвятой Богородицы - возможно, так Бог воздал первому секретарю за кощунственные и циничные действия против церкви .

Можно ли говорить, что это был один из самых тяжелых периодов в истории церкви? Безусловно. Но когда говорят «хрущевские гонения», то часто забывают о том, кто действительно разрабатывал эти планы. А занимался этим главный идеолог компартии Михаил Суслов .

Михаил Суслов дважды предпринимал наступление на церковь. Первое было в 1949 году, но оно было удачно отражено Карповым - председателем Совета по делам Русской православной церкви. Карпова, бывшего полковником государственной безопасности, назначил на этот пост в 1943 году сам Сталин и при этом сказал ему: «Не вздумайте быть обер-прокурором». Второе наступление на церковь произошло в 1954 году, после смерти Сталина, но оно также было нейтрализовано.

Из сохранившейся переписки Карпова с патриархом Алексием I известно, что у них были очень теплые, дружеские отношения , в том числе и в период гонений, которые названы «хрущевскими», когда Карпов по-прежнему выступал как защитник церкви .

В центре Алексий Первый и Карпов

Хотя правильно ли вообще употреблять термин «гонения»? Все-таки гонения предполагают тотальное уничтожение, как например, христиан в Древнем Риме. При Хрущеве можно говорить, разумеется, о преследовании церкви, можно говорить о дискриминации верующих и духовенства , но при этом все годы патриарх занимал особняк в Чистом переулке (бывшую резиденцию германского посла) и разъезжал по Москве в правительственном ЗИЛе. А церковные иерархи имели полномочия представлять советский Комитет защиты мира и участвовать во всемирном движении, когда выезжали за границу.

Конечно, это делалось для внешней политики, чтобы «сохранить лицо» . Тем не менее слово «гонения» к ситуации не подходит. В этом и было главное противоречие. С одной стороны, происходившее в стране безусловно можно было назвать антирелигиозной кампанией, а с другой, на международном уровне советские власти хотели сохранить присутствие РПЦ в политической жизни страны. Тем более что западные страны, и в первую очередь США, внимательно следили за происходящим и старались религиозные перемены в СССР представить в глазах мирового сообщества как гонения на верующих .

Конечно, наступление на церковные позиции шло: были осуждены и посажены в тюрьму архиепископ Черниговский Андрей Сухенко и епископ Ивановский Иов Кресович . Их обвиняли в том, что они превышали должностные полномочия и недоплачивали налоги . Оба получили сроки, правда, по сравнению с двадцатью годами, которые давали по политическим делам, это были сроки, как говорится, «детские»: пять-шесть лет.

архиепископ Иов Кресович посаженный в тюрьму при Хрущёве

Основной упор власти сделали именно на пропаганду. Тогдашний ответственный секретарь журнала «Московская патриархия» Анатолий Васильевич Ведерников собирал все вырезки, касающиеся религии.

А.Ведерников

И к концу 1959 года агентство, которое он для этого нанимал, отказалось работать, потому что оно просто не справлялось с этими вырезками, такой поток атеистической пропаганды шел в советской прессе. Отец Александр Мень рассказывал, что в день выходило примерно от семи до восьми книг атеистического содержания. Можно себе представить, какой это был массированный шквал.

После 1961 года был введен учет и контроль всех таинств в церкви, то есть стало необходимо записывать паспортные данные: кто когда венчался, крестился и прочее. 18 июля 1961 года был проведен Архиерейский собор, на котором было потребовано, чтобы священник не возглавлял «двадцатку» (исполнительный орган любого прихода во главе с председателем и ревизионной комиссией: без этой «двадцатки» нельзя зарегистрировать общину), а был наемным сотрудником. «Двадцатка» теперь должна была возглавляться светским старостой. На Архиерейском соборе 1961 года священников лишили каких-либо прав в общине. Теперь «двадцатка» имела право расторгнуть с ним договор без объяснения причин .

К 1959 году в СССР было пятьдесят восемь монастырей и семь скитов. Но в конце года Фуров , заместитель председателя Совета по делам религии при Совете Министров СССР, начал переговоры с патриархом. Сохранились его докладные записки о том, что с патриархом было достигнуто соглашение к 1961 году сократить количество монастырей на двадцать два, то есть практически почти наполовину, и уничтожить все семь скитов.

Были повышены налоги на землю и на изготовление свечей. Зарплату священнику стал выплачивать приходской совет. Она стала фиксированной и облагалась по девятнадцатой статье налогообложения, которая приравнивала священнослужителя к частному предпринимателю - врачу-дантисту, сапожнику и тому подобным профессиям . Налоги были высокие, но при этом священник Троицкого собора Александро-Невской лавры получал в 70-е годы пятьсот пятьдесят рублей. После уплаты налогов оставалось от трехсот до трехсот пятидесяти рублей, но и это было равно профессорской зарплате. Архиерей же получал до тысячи рублей.

Больше всего антирелигиозная кампания отразилась на духовных учебных заведениях. Не только монастыри, скиты и святые места подверглись закрытию. Находили поводы закрывать и духовные учебные заведения. Задача была ясна: лишить церковь кадров. На тот момент в стране было восемь семинарий и две академии. В результате хрущевских административных мер осталось только три семинарии и две академии . Действовали власти по-разному. Иногда препятствовали поступлению новых студентов, и при отсутствии наполняемости семинарии приходилось закрываться. Для этого могли, например, абитуриента через военкомат вызвать на военные сборы или забрать в армию . В других случаях действовали через милицию или через комсомол. А могли просто отключить электричество и воду.

Вообще, и храмы, и все другие религиозные учреждения редко закрывали просто так, без хотя бы видимости законного повода. Чаще всего сам священник оставлял приход. Или его лишали регистрации, после чего он не мог служить, и храм через несколько месяцев превращался уже в недействующий. Тогда власти говорили, что раз община не существует - храм закрывается . После этого иногда он просто стоял запертый, иногда подо что-то использовался, а бывало, и пытались его сломать или крест свалить. Это все зависело уже от местных властей .

Если говорить о монастырях, то в борьбе с ними очень помогала система прописки. Закрывался монастырь, монахи прибивались в какой-нибудь соседний, а туда постоянно совершались милицейские рейды, которые отлавливали людей без прописки. Увозили, сажали в «обезьянники» и говорили, что «еще раз поймаем - будет срок». Похожая ситуация была и со студентами семинарии. Если человек приезжал, например, с Украины и поступал в Ленинградскую духовную семинарию, ему просто отказывали в прописке, чтобы он был вынужден покинуть город.

Здесь нужно обязательно отметить, что, говоря об антирелигиозной кампании, часто забывают, что гонения коснулись всех конфессий на территории СССР. Постановление, принятое Сусловым , так и называлось: «О недостатках в научно-атеистической пропаганде», т. е. борьба шла с религией вообще, а не только с Православной Церковью.

Руководил наступлением на религию лично Хрущев . И конечно, в нем был некоторый романтический пафос революционной романтики, который он, дорвавшись до власти, стал претворять в жизнь. Он все менял, все перестраивал, в лучших революционных традициях ломал, чтобы построить новое. Церковь ему казалась препятствием на пути к коммунизму , а XXII съезд партии объявил о том, что через двадцать лет коммунизм наконец будет построен. Идеологические отделы, их руководители, в том числе Суслов , пользовались этим доводом и подталкивали Хрущева к борьбе с церковью.

Но была в этом и политическая сторона дела. Боролся Хрущев не только с церковью, а прежде всего с группировкой своих противников. Маленков, Ворошилов, Булганин, Каганович, Молотов были противниками гонений церкви. Старая сталинская гвардия считала, что церковь надо не притеснять, а использовать и в государственном строительстве, и в международных отношениях.

Впрочем, политика Хрущева была настолько своеобразной и непоследовательной, что он одновременно боролся со сторонниками участия церкви в политике, но при этом сам активно ее использовал в международных отношениях. Именно в этот период произошло вступление Русской церкви во Всемирный совет церквей. То есть, с одной стороны, разворачивались широкомасштабные гонения на церковь, и в то же время советский епископат ездил за границу и свидетельствовал, что гонений никаких нет.

Кроме того, церковь использовалась как миротворец: ее деятели выступали на Западе с призывами свернуть, например, размещение ядерных ракет в Европе. В проекты государства и при Сталине, и при Хрущеве входила и еще одна очень важная зона - Ближний Восток. Нужно было урегулировать отношения между православными патриархатами . И не просто урегулировать, но занять ведущее положение. Русская православная церковь должна была по мнению и сталинского, и потом хрущевского руководства стать лидером мирового православия.

Что очень интересно, церковь была тесно связана с органами госбезопасности . Сначала Совет по делам РПЦ вообще был подразделением Комитета государственной безопасности . Это потом уже, при Хрущеве, его функции сузили, а вместо полковника Карпова руководить церковными делами назначили обычного партийного функционера Куроедова . Хотя его замы, конечно, все равно были из органов госбезопасности . Учитывая внешнеполитическую деятельность церкви, контрразведка, разумеется, курировала деятельность Русской церкви и тщательно проверяла всех выезжающих за границу священников .

К 1961 году антирелигиозная кампания достигла своего апогея. Во-первых, убрали Карпова , и во главе Совета по делам РПЦ встал Куроедов . Во-вторых, умер митрополит Николай Ярушевич , и умер протопресвитер Николай Колчицкий , который тоже играл видную роль в сопротивлении гонениям.

Протоиерей Николай Колчицкий

Церковь расшатали, лишили ее возможности нормально функционировать , но в итоге добились того, что прежде совершенно равнодушная к религиозным проблемам интеллигенция начала сочувствовать и религии, и деятелям церкви. Многие известные, в том числе и на мировом уровне, люди стали выступать в защиту церкви.

Дочь Сталина Светлана почти демонстративно крестилась в самый разгар антирелигиозной кампании .

Светлана Сталина (крестилась в правление Хрущёва)

Академик Сахаров, не будучи верующим, стал посещать суды, где преследовали верующих, защищать их , писать открытые письма. И это было более весомо, нежели их защищал бы человек верующий.

Академик Сахаров (в годы Хрущёва).

« Мы продолжаем быть атеистами и будем стараться освободить от религиозного дурмана большее количество народа Скоро мы покажем последнего священника по телевидению».

Из речи Хрущева

Дорогие друзья!

В продолжение начатой серии предлагаем вам документальный фильм «Холодная оттепель 61-го» о гонениях на Русскую Православную Церковь в период хрущевской «оттепели».

Аннотация к фильму:

В конце 50-х в стране началась «оттепель» – так назвали новое время после выхода романа Ильи Эренбурга. Перемены в стране очевидны, ещё больше обещают и ожидают.

Русскую Православную Церковь иногда называют «церковью белых платочков», ведь большинство верующих – вдовы и матери погибших на войне. Операторы снимают только стариков и старушек: такой образ устраивает Никиту Сергеевича Хрущева. Он только что разоблачил Сталина, распахал целину, затеял жилищное строительство, запустил первый спутник в космос. Главное для Хрущева – встряхнуть страну, увлечь народ к новым свершениям, он собирается строить рай на земле без Бога. И Церковь в этот момент выглядит как нечто отжившее: подтолкни – и она рухнет.

В 1959 году Никита Сергеевич впервые официально заявляет о скором построении коммунизма в нашей стране – это ХХI съезд так называемых строителей коммунизма. Вся страна в стройках, идет освоение космоса, покорение советскими учеными атома и использование его в мирных целях, наблюдается поразительный подъем в науке и искусстве. Впрочем, на оперативных съёмках спецслужб картина церковной жизни выглядит иначе. Внешнее наблюдение за церковной жизнью подкрепляет тайный контроль изнутри: начиная еще с 20-х годов в Церковь внедрялись секретные осведомители: священники, монахи преподаватели и студенты. Кроме доносительства они могли быть использованы и для провокаций, их час вот-вот пробьёт. А пока власть вполне осознает, что на деле церковная жизнь серьёзно отличается от образа, созданного пропагандой, а её руководство, во главе с Патриархом Алексием (Симанским) и митрополитом Николаем (Ярушевичем), реально оказывает влияние на верующих.

Положение Церкви в эти годы представляется внешне гораздо более прочным, чем перед войной. Если в 1914 году в стране насчитывалось 55 000 храмов, а в 1937 году их было всего около 1300, то в 50-е – свыше 13 000. Действовали 63 монастыря, 9 семинарий, где готовили новых священников, и три Духовные академии.

Международная деятельность Русской Церкви, её авторитет в христианском мире позволяют советскому государству выглядеть более пристойно и в глазах мировой общественности. Патриарх пытается укрепить статус Русской Церкви в глазах сограждан. В 1955 году Кремль, ранее недоступный для посетителей, был открыт, и Патриарх обратился в Совет по делам Русской Православной Церкви с просьбой, вернув Церкви заветную святыню государства российского, совершить богослужение в Успенском соборе Кремля. Митрополит Николай (Ярушевич) ставит перед властями ещё один принципиальный вопрос о выдвижении русских церковных деятелей на соискание Государственной премии и возможности избрания священнослужителей в органы власти. Эти просьбы вызывают у Хрущева лишь раздражение, его намерения в отношении Церкви однозначны, он даёт ясно понять, что уступок больше не будет.

Народное просвещение, распространение научных знаний, изучение законов природы не оставляет места для веры в Бога. Всё готово к началу акции, которая, по замыслу организаторов, должна поставить точку в истории Русской Православной Церкви. Операцию по разгрому Церкви Хрущев доверяет надежному сподвижнику – Леониду Ильичеву. Именно этот человек должен организовать дело так, чтобы получить в обществе широкую поддержку, или, как минимум, не встретить ни сопротивления, ни протеста. Беззащитная перед властью Церковь ясно видит неотвратимость расправы. Митрополит Николай (Ярушевич) идёт в Совет по делам Русской Православной Церкви и говорит о том, что сверху дано указание в течение 7 лет «прижать» Церковь так, как это было сделано перед войной.

В адрес духовенства и верующих допускаются выпады оскорбительного характера, которые по количеству и степени выражения затмевают всё, что было известно ранее. Печать оскорбляет религиозные чувства не только тем, что называет имя Патриарха, профессоров академии, но и тем, что рассказывает в специальных брошюрах и статьях о религиозных таинствах. Церковь приговорена к уничтожению, план, разработанный Ильичевым, по указанию Хрущева начали выполнять по пунктам. Прежде всего, надо поколебать авторитет Церкви в глазах самих верующих. С этой целью Ильичев дает команду на рассекречивание тайных агентов через их открытый уход из Церкви. Расчёт точен, эффект от такого скандала стоит потери части агентуры, даже самой ценной. Отбросив всякие церемонии в отношениях с Церковью, власть идёт к своей цели напролом. Начинается массовое закрытие храмов. 16 октября 1961 года правительство принимает секретное постановление о возможности ликвидации храмов по решению местных органов власти. Особенно сильный удар был нанесен по церквям Белоруссии, в особенности восточной, и на востоке Украины. В Минске была прямо поставлена задача сделать Белоруссию первой атеистической советской республикой, без единого храма и без единого верующего. Тотальное наступление на Церковь должно было окончательно изолировать её от общества. В эти годы было опасно не только быть верующим, но и даже просто заглянуть в храм из любопытства. Крещение, отпевание, венчание стали абсолютно недопустимы для членов партии, комсомольцев, да и просто лояльных граждан. И всё равно отчуждение народа от Церкви таким выглядит только внешне: многие продолжают веровать тайно.

После ухода в отставку главного гонителя Церкви, Хрущева, новый лидер страны Леонид Брежнев предпочитает оставить Церковь в покое, у него другие планы и приоритеты. Очередные жестокие гонения на Церковь уходят в историю вместе с «оттепелью», хотя лёгкой жизни для верующих ждать по-прежнему не приходится…

Русская Православная Церковь выстояла и на этот раз, сохранив своё достоинство и живую кровную связь с народом, хотя всё, казалось, было против этого. Но – пути Господни неисповедимы…

Режиссер: Виктор Беляков

Православный календарь

Проповедь

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Дорогие братья и сёстры, переживая события настоящей недели, мы с вами можем погрузиться в то состояние души, которые предполагает необходимость для христианина хоть в малой степени приобщиться к событию, имеющему отношение к подвигу Бога ради людей.

Путь Любви предполагает готовность человека учиться самому сложному искусству, мастерство в котором показал Сам Господь, придя на землю, умалив Себя до человеческого тела, облекшись плотью и затем отдав её на распятие за грехи человеческие, являя пример великого смирения. В этом самоуничижении Господнем перед нами открывается удивительная глубина Его милосердия и готовность показать, как много существует путей в Небесное Царство.

Своими пречистыми руками Он умывает ноги ученикам, людям невысокой профессии, Его последователям, призванным к апостольскому служению. Призывая их с Собою на особый пир, на трапезу, где совершается первая Евхаристия, Он, сетуя, но любя ученика, Его предающего, до последнего мгновения желает его спасти, однако душа, которая отошла от Бога, с трудом возвращается к своему Спасителю. Здесь трагедия ученика, который в скорости являет пример отчаяния, доводящего до самоубийства. Далее мы с вами видим пример апостола Петра, который утверждает, что не отречётся, но затем совершает именно это. И каждый из нас в своей жизни, к сожалению, повторяет его путь, устами высказывая одно, а делами являя другое. Затем в Гефсиманском саду звучит молитва. Господь трижды призывает учеников к совместному молению, но апостолы спят… А Спаситель просит Отца даровать Ему ту милость, которую Он должен понести.

Нужно понимать, что нам только отчасти открывается то, что мы можем вместить, лишь часть той боли и страдания. Речь идёт о диалоге Господа внутри Себя Самого. Ведь Спаситель обращается к Богу Отцу, Который находится в Нём. Это одна из глубочайших тайн богословия, когда речь идёт о Святой Троице. Но вместе с тем эти слова являют нам пример того, что мы должны совершать в ситуациях особого напряжения и испытаний: должны звать Бога в помощь, добавляя вместе с тем: «Да будет воля Твоя!».

Затем мы слышим о предательстве, которое совершает ученик, лобызая Христа в Гефсиманском саду. Для чего это было нужно? Это был знак. Дело в том, что после Причастия апостолы преобразились и стали настолько похожи на Спасителя, что трудно было определить, кто же среди этих людей их Учитель. Апостол Иуда показывает на Иисуса, и Его арестовывают. И здесь явлена милость, когда Господь просит убрать нож, говоря о том, что погибнет тот, кто пришёл с ножом или с мечом. Здесь обозначена и внешняя, и внутренняя составляющая жизни христианина, предполагающая в качестве оружия молитву, смирение и готовность пожертвовать собой. Перед нами открывается удивительная дверь, трудная для прохождения, но единственно возможная для спасения нашей души.

Будем стараться, дорогие братья и сёстры, быть внимательными к словам настолько, насколько это возможно в нашей жизни. Будем учиться искусству следования за Христом в готовности начать с малого, в решимости явить свои усилия в несении своего креста. Аминь!

Протоиерей Андрей Алексеев

Протоиерей Владислав Цыпин

История Русской Церкви, Т. IX.

Русская Православная Церковь в период Хрущевских гонений

С 1961 г. борьба с религией ставится партийной верхушкой в самый центр своих идеологических задач. Это звучало в отчетном докладе Н. С. Хрущева на XXII съезде КПСС, в разъяснениях ведущего партийного идеолога Суслова, в тезисе Ильичева на июньском пленуме ЦК КПСС 1963 г. о том, что религия является главным и даже единственным легально существующим в стране идеологическим врагом марксизма. «Нельзя благодушествовать и рассчитывать, что религия как антинаучная идеология отомрет сама по себе, без усилий, без борьбы с ней». Пленум ЦК ВЛКСМ обязал «комсомольские организации вести неустанную борьбу с носителями религиозного дурмана, вырвать из-под их влияния наших юношей и девушек».

В конце 1963 г. Идеологическая комиссия ЦК по указанию Хрущева приняла развернутый план антирелигиозной борьбы под названием «Мероприятия по укреплению атеистического воспитания населения», в котором предусматривалось поручить комиссиям по контролю за соблюдением законодательства о культах при рай(гор)исполкомах Советов депутатов трудящихся применение административных мер в случае нарушения установленных правил. Комиссии действовали под руководством уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви, которые в свою очередь тесно контактировали со спецслужбами. Они брали под свой контроль проведение выборов в исполнительные органы религиозных общин, учет крещений, венчаний и погребений для информирования партийных органов, «работу с отдельными верующими и с детьми и подростками, любыми способами пытаясь прекратить посещение церкви детьми». В 1964 г. Совет по делам Русской Православной Церкви издал циркуляр о контроле за соблюдением законодательства о культах, адресованный председателям местных исполкомов, где все эти и подобные функции закреплялись законодательно.

Путь к скорейшему искоренению религии в Советской стране, по замыслам гонителей Церкви, лежал через массовое закрытие приходов. При этом новые двадцатки, почти не оказывая сопротивления, самораспускались и подавали заявления о снятии религиозной общины с регистрации. На 1 января 1961 г. в Русской Православной Церкви существовало 11571 приход, за год их число сократилось почти на полторы тысячи. На 1 января 1962 г. в стране оставалось 10149 православных храмов (в том числе 1489 молитвенных домов), из них более 40 принадлежало Грузинской Церкви. На регистрации при этом состояло 10221 православная община, так что 72 зарегистрированных прихода своих храмов не имели. Между тем существовал 10451 недействующий православный храм, где размещались клубы, музеи, склады. Иные и вовсе стояли в запустении и разорении. По данным на 21 августа 1963 г. на регистрации осталось лишь 8314 православных общин, из них 44 в юрисдикции Грузинской Церкви, за полтора года утрачено было почти 200 приходов. При таких темпах на полное разрушение церковной организации потребовалось бы только пять лет, даже меньше того срока, что готовы были терпеть энтузиасты грядущего коммунизма.

Сохранившиеся общины распределялись по стране крайне неравномерно: в огромной Российской Федерации - только 2093 прихода, на Украине -5114, причем около половины из этого числа в Галиции и других западных областях; в Белоруссии - 465, в Молдавии - 231; в Прибалтике - 262, в Казахстане и Средней Азии - 100, в Азербайджане и Армении- 4. Всего за годы хрущевских гонений с 1959 по 1964 г. закрыто было в Молдавии 321 церковь, в Одесской епархии - 210, на Волыни - 180, в Кировской епархии из 75 приходов к 1965 г. осталось 35, в Полтавской епархии закрылось 43 прихода. В Днепропетровской епархии в 1959 г. было 285 приходов, а к концу хрущевской эпохи число их убавилось почти в 6 раз. В Киеве из 25 действующих церквей осталось только 8; в Одессе уцелело 9 приходов из 23, в Ростове-на-Дону - 4 из 12. В Вологодской епархии осталось только 17 приходов, а до революции их было более 800. В Крымской епархии - 12, в Оренбургской - 10. В Новгороде, Орле, Чернигове, Риге и ряде других епархиальных центрах закрыты были кафедральные соборы. Особенно страшный удар нанесен был по Церкви в Белоруссии. Из 1250 православных храмов, которые существовали в 1945 г., к концу 1964 г. осталось немногим более 400. В некоторых больших городах число действующих храмов вернулось на предвоенный уровень. В Саратове в середине 1964 г. осталось 2 действующих храма, в Минске - 2, в Смоленске и Новгороде - по 1 церкви.

В ряде случаев закрытые церкви были варварски уничтожены. Церковь святых апостолов Петра и Павла на Преображенке, особенно дорогой верующей Москве кафедральный храм митрополита Николая, под предлогом, что на этом месте надо открыть вход в метро, была взорвана в канун престольного праздника, в ночь с 10 на 11 июля. Десятки тысяч православных христиан, зная о предстоящей беде, собрались вокруг храма, чтобы уберечь его от разрушения, но их разогнали. Основания для закрытия церквей были разные: в Белоруссии, на Украине и на западе Российской Федерации частым предлогом служило то, что храмы были открыты по разрешению оккупационных властей, следовательно, по советским законам нелегально, хотя в течение почти двух десятилетий эта причина не препятствовала их существованию; часто храм закрывали и разрушали, ссылаясь на необходимость расширить проезжую часть улицы. В сельской местности приходская община не выдерживала налогового пресса, и тогда двадцатка, сформированная гражданскими властями, объявляла о самороспуске. Иногда приход закрывали после снятия с регистрации священника и отказа уполномоченного зарегистрировать другого священника, которого мог бы назначить в приход правящий архиерей.

В годы хрущевских гонений число насельников и насельниц сократилось почти в 4 раза и составляло примерно полторы тысячи человек. К 1964 г. осталось всего 18 монастырей, и среди них Троице-Сергиева и Успенская Почаевская лавра, Псково-Печерский монастырь, Успенский монастырь в Одессе, Покровский и Фроловский женские монастыри в Киеве, мужской и женский монастыри в Жировицах, Свято-Духов монастырь в Вильнюсе, Пюхтицкий женский монастырь в Эстонии. Особенно тяжелым ударом явилось закрытие в 1963 г. древней святыни Руси - Киево-Печерской лавры под предлогом ремонта и реставрации. Ее храмы и пещеры оказались в угрожающем состоянии как раз после прекращения в них богослужений и ухода из монастыря монахов.

Предпринималась попытка закрыть и Почаевскую лавру, но насельники обители во главе с настоятелем архимандритом Севастианом сумели ее отстоять. Правда, их всячески притесняли, создавая невыносимые для жизни условия. Насельников лишали прописки, выдворяли из лаврских стен, подвергали зверским избиениям, призывали насильно в армию, лишали паспортов, арестовывали. Большая часть строений, принадлежавших лавре, была конфискована, остались только церкви и монашеские кельи. Из гостиницы для насельников сделали больницу, запретили зимой продавать топливо, так что иноки вынуждены были спать в неотапливаемых кельях, но добровольно из монастыря не уходили, на что рассчитывали местные руководители, боровшиеся с обителью. Жители Почаева, которые давали приют паломникам, подвергались преследованиям, штрафам, у некоторых конфисковывали дома, других лишали прописки и выдворяли из Почаева. Паломники ночевали на голой земле у лаврских стен или в полях и лесах, окружавших монастырь. На них совершала набеги милиция, тех, кто не успевал скрыться, избивали, иногда арестовывали, вывозили из города по статье за нарушение паспортного режима и приговаривали к лишению свободы, некоторых помещали в дома для сумасшедших.

Власти не перестали прибегать к прямым репрессиям против духовенства, в том числе и против епископата. В 1961 г. судили архиепископа Иркутского Вениамина, исповедника, который с 1944 г. 12 лет провел в колымских лагерях; судили по существу за противодействие закрытию церквей в своей епархии, но обвиняли его на суде в покупке «по дешевке краденого вазелинового масла». Этот процесс затеян был для того, чтобы скомпрометировать Церковь в глазах общественности. Епископа Вениамина оставили на свободе. За мужественное сопротивление закрытию храмов был арестован архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко) и приговорен к восьми годам лишения свободы по ложному обвинению в экономических злоупотреблениях и «безнравственном поведении». Из лагеря архиепископ Андрей был освобожден досрочно совершенно больным. 6 декабря 1963 г. в Кишиневе скончался находившийся там на покое и под домашним арестом бывший архиепископ Житомирский Венедикт (Поляков), но после его смерти распространился слух, что он стал жертвой тайного убийства, организованного КГБ. Священник Николай Авраменко из города Днепродзержинска осужден был на четыре года лишения свободы с конфискацией имущества. В эти годы репрессиям также подверглись настоятель Покровского собора в Самарканде иеромонах Нифонт, священники Василий Миняев, Иоанн Романюк, Григорий Красюн, Василий Токач, Николай Сапсай и другие священнослужители, которых чаще всего ложно обвиняли по уголовным статьям, хотя истинной причиной являлось пастырское служение.

Особенно жестокие кары обрушились на иноков Свято-Успенской Почаевской лавры. Трижды был судим иподиакон Алипий только за то, что, лишенный прописки, он не покидал обитель: в первый раз он был осужден на шесть месяцев тюремного заключения, во второй раз - на год и в январе 1964 г. приговорен к двум годам тюрьмы строгого режима. По тому же обвинению лаврский иеромонах Дионисий был осужден на год лишения свободы со строгим режимом. Иподиакона Андрея (Щура) за составление сообщения в ООН о гонениях на Церковь в СССР приговорили 13 июля 1964 г. к трем годам лишения свободы с отбыванием в лагерях строгого режима. Во время следствия его зверски избивали, чтобы он назвал имена всех участников составления жалобы в ООН. Почаевский старец иеромонах Иосиф, которого почитали как прозорливца и чудотворца, был избит и насильственно выдворен из лавры, после чего вынужден был в течение нескольких лет скитаться. Хрущевские гонения не обошли стороной открыто исповедовавших свою веру мирян. Их увольняли с работы, студентов отчисляли из учебных заведений, лишали прописки, выдворяли из мест проживания, избивали и приговаривали к лишению свободы, заточали в психиатрические лечебницы как носителей «бредовых идей».

В 1962 г. Святейшему Патриарху Алексию I исполнилось 85 лет, со скорбью наблюдал он очередное разорение Церкви, не в силах остановить натиск ее врагов. В узком кругу он не раз говорил о своем желании уйти на покой, но, опасаясь, что его уход принесет Церкви еще больше несчастий, продолжал нести крест первосвятительского служения. Ввиду преклонного возраста Патриарх Алексий участвовал в принятии решений лишь по самым важным вопросам церковного управления. Значительную часть лета он проводил в своей резиденции в одесском Успенском монастыре. Верным стражем его покоя неизменно был Даниил Андреевич Остапов. Одних он раздражал тем, что порой не допускал к Патриарху даже архиереев, у других вызывал уважение своей безграничной преданностью первосвятителю. Совет по делам Русской Православной Церкви видел в деятельности Д. А. Остапова существенную помеху своей антицерковной политики.

В составе Священного Синода в 60-х гг. произошли значительные перемены. Ушел из жизни самый деятельный из архиереев послевоенных лет - митрополит Николай, еще в 1955 г. скончался митрополит Григорий, 30 марта 1964 г. ушел на покой митрополит Киевский Иоанн (Соколов), скончавшийся 29 марта 1968 г. в возрасте 91 года, пережив своего преемника на Киевской кафедре и в Синоде митрополита Иоасафа (Лелюхина), преставившегося в 1966 г. Непродолжительное время, с 1960 по 1961 г., занимавший Ленинградскую кафедру митрополит Гурий (Егоров) с переводом на Симферопольскую кафедру утратил членство в Синоде. На Ленинградскую кафедру с возведением в сан митрополита 14 ноября 1961 г. был назначен архиепископ Тульский Пимен, уже ранее включенный в состав постоянных членов Синода по должности управляющего делами Московской Патриархии. Митрополит Пимен оставался на Ленинградской кафедре до октября 1963 г., когда был переведен на Крутицкую кафедру после кончины митрополита Крутицкого Питирима. В свою очередь Ленинградскую кафедру занял тогда митрополит Никодим, назначенный в 1961 г. постоянным членом Священного Синода по должности председателя ОВЦС. Еще одним постоянным членом Синода с 14 ноября 1961 г. по 25 февраля 1964 г. по должности управляющего делами Патриархии был епископ Дмитровский Киприан (Зернов).

Таким образом, в ближайшем окружении Святейшего Патриарха Алексия I оказались архипастыри иных поколений, чем он, архиерей дореволюционного поставления: митрополит Иоасаф родился в 1903 г., митрополит Пимен - в 1910 г., архиепископ Киприан - в 1911 г. и митрополит Никодим - в 1929 г. Наиболее влиятельным членом Священного Синода в начале 60-х гг. был архиепископ Дмитровский Киприан. К нему, в резиденцию Патриарха и Священного Синода в Чистом переулке устремлялось множество просителей о помощи в защите приходов, которым грозило закрытие. Об обстановке в приемной управляющего делами Патриархии рассказывал один из его почитателей со слов священника, который был близок к архиепископу Киприану: «У владыки почти никогда не было очереди, ибо он поступал как старые русские сановники: выходил из кабинета и спрашивал каждого посетителя, по какому он делу. (Притом, конечно, частенько оказывалось, что люди пришли не по тому адресу.) А мелкие дела он решал тут же, в приемной». Иногда благодаря изрядной изобретательности архиепископу Киприану удавалось уберечь храм от закрытия. Характерен такой случай: местный уполномоченный требовал от епископа закрытия одной из трех церквей в Костроме (как правило, церкви закрывались тогда по требованию уполномоченных руками самих архиереев); преосвященный обратился к управляющему делами, и тот дал ему такой совет: «Ты ему скажи, что дашь закрыть ту, где у тебя теперь собор. А собор ты переведешь в другой храм. Но перед тем, конечно, надо будет сделать ремонт... А ремонт затяни... А там, глядишь, у них кампания по закрытию храмов кончится, и все пойдет по-старому». Так оно и вышло». Все три храма в Костроме действительно сохранились.

С инициативой архиепископа Киприана связана важная реформа в приходской жизни - переход священнослужителей на ежемесячную зарплату вместо получения определенной части приходского дохода. После того как в конце 50-х гг. были введены налоговые ставки с доходов священнослужителей, прежняя система содержания духовенства стала источником многочисленных конфликтов между клириками и финансовыми органами. В разговоре с Куроедовым архиепископ Киприан предложил установить священнослужителям твердую зарплату и с нее отчислять налоги. В духовенстве к этой реформе отнеслись по-разному, впрочем, как и вообще к личности архиепископа Киприана. 25 февраля 1964 г. архиепископ Киприан был освобожден от должности управляющего делами Московской Патриархии и постоянного членства в Синоде. Его преемником по декабрь 1964 г. снова стал преосвященный Пимен, митрополит Крутицкий и Коломенский.

В 1-й половине 60-х гг. резко изменился состав епископата Русской Церкви. Из жизни земной в жизнь вечную уходили архипастыри, родившиеся в XIX в., хиротонисанные во епископы в довоенные и военные годы: председатель Хозяйственного управления при Священном Синоде архиепископ Можайский Макарий (Даев; † 1960); реэмигрант из Китая архиепископ Ростовский и Новочеркасский Никандр (Викторов; † 1961); митрополит Воронежский Иосиф (Орехов; † 1961); митрополит Ставропольский и Бакинский Антоний (Романовский), архиерей с 1924 г., в 30-х гг. узник лагерей, много потрудившийся в деле восстановления канонического общения Русской и Грузинской Православных Церквей († 1962); архиепископ Иоасаф (Журманов; † 1962), незадолго до кончины уволенный по болезни на покой с Тамбовской кафедры; митрополит Вениамин (Федченков; † 4 октября 1961 г.), пребывавший на покое в Псково-Печерском монастыре после 1958 г.

28 октября 1962 г. ко Господу отошел архипастырь-исповедник епископ Афанасий (Сахаров), который провел в лагерях и тюрьмах 33 года. Участник Поместного Собора 1917–1918 гг. в сане иеромонаха, он вместе с академиком Тураевым составил службу праздника всех святых, в земле Российской просиявших, восстановленного Собором. В сан епископа Ковровского он был хиротонисан в 1921 г. После издания «Декларации» 1927 г. отделился от Патриархии и возвратился в послушание Патриархии после избрания первосвятителем Русской Церкви Алексия I, находясь еще в лагере. После освобождения епископ Афанасий поселился в Петушках, совершая богослужение в церкви, устроенной в его маленьком доме. Как пишет митрополит Мануил в своем «Каталоге», «последние годы жизни епископа Афанасия в Петушках были годами затвора и ученого подвижничества. Несмотря на преклонный возраст и перенесенные труды и болезни, он с юношеским рвением трудился над исследованием нашего православного богослужения, житий русских святых и составил обстоятельный труд “О поминовении усопших по уставу православной Церкви”». К нему в Петушки стекались посетители со всей России. «Любовь, теплоту и сердечность,- пишет митрополит Мануил,- чувствовал каждый, кто соприкасался с благостным архипастырем». Перед кончиной он испытывал большую тревогу за судьбу гонимой Церкви. Последнюю службу свою епископ Афанасий совершил 15/28 июня в день всех святых, в земле Российской просиявших.

4 ноября 1962 г. скончался митрополит Нестор (Анисимов), получивший известность еще в предреволюционные годы как камчатский миссионер, хиротонисанный в сан епископа Камчатского и Петропавловского в 1916 г. Владыка Нестор был членом Поместного Собора 1917–1918 г. На исходе гражданской войны он вывез святые мощи великой княгини Елисаветы и ее келейницы Варвары с Урала на Святую землю. В 1948 г. он был арестован и восемь лет провел в лагере в Мордовии. По возвращении на свободу он встретил самое теплое и заботливое отношение к себе со стороны первосвятителя и был назначен на Новосибирскую кафедру. Возраст (митрополит Нестор родился в 1884 г.) и тяжелая болезнь заставили его в 1958 г. уйти на покой, но, как только он немного поправился, он захотел вернуться к архиерейскому служению и был назначен временно управляющим Кировоградской епархией. За отпеванием митрополита Нестора об упокоении его души молился Святейший Патриарх Алексий I. Погребли его в Переделкине, около церкви Преображения. На мраморном кресте написано: «Митрополит Нестор. Камчатский миссионер».

Из маститых архиереев старшего поколения помимо Святейшего Патриарха в середине 60-х гг. на кафедрах оставались митрополиты Симферопольский Гурий (Егоров), Куйбышевский Мануил (Лемешевский), архиепископы Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов), Калужский Ермоген (Голубев), Орловский Палладий (Шерстенников), Псковский Иоанн (Разумов). Бóльшую часть епископов к тому времени составляли уже архиереи, родившиеся в XX в. и хиротонисанные в послевоенные годы. Типичными для этих лет были хиротонии монахов, получивших образование в возрожденных духовных академиях - Московской и Ленинградской. В 1959 г. Леонида (Полякова) хиротонисали во епископа Курского, в 1960 г. Сергия (Петрова) во епископа Белгород-Днестровского, в 1961 г. Николая (Кутепова) во епископа Мукачевского и Никодима (Руснака) во епископа Костромского; в 1962 г. Серафима (Никитина) во епископа Курского, Никона (Фомичева) во епископа Выборгского; в 1964 г. Антония (Мельникова) во епископа Белгород-Днестровского.

3 сентября 1961 г. в таллинском Александро-Невском кафедральном соборе состоялась хиротония во епископа Таллинского ныне здравствующего предстоятеля Русской Православной Церкви Алексия II. Хиротонию возглавлял архиепископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов). В канун хиротонии, при наречении во епископа, архимандрит Алексий (Ридигер) сказал:

«С юных лет в моем сердце была любовь к храму Божьему и в глубине своей души я слышал голос, зовущий: Иди ко Мне (Лк. 5. 27). В юные годы я любил прислуживать при богослужениях, а затем, по получении богословского образования и принятии благодати свящества, в течение 11 лет проходил пастырское служение, черпая силы для его прохождения в молитве и укрепляющей силе Божественной благодати, которая «немощная врачует и оскудевающая восполняет». Теперь мне предстоит более трудный подвиг в сане епископа. Перед моим духовным взором в качестве идеала истинного пастыря рисуется образ Божественного Пастыреначальника Господа Иисуса Христа. Вспоминаются Его заветы святым апостолам и другим последующим пастырям святой Церкви Христовой, которым заповедано быть добрыми пастырями, полагающими душу свою за овцы своя (Иоан. 10. 11), являться для верных образцом словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою (1 Тим. 4. 12), преуспевать в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости, подвизаться добрым подвигом веры (1 Тим. 6. 11–12). Вот те основные требования, которые предъявляет Господь в Священном Писании к каждому истинному пастырю, а к епископу в особенности. А чтобы исполнить в жизни эти великие требования, одних слабых человеческих сил недостаточно, нужна особая, укрепляющая, благодатная помощь. Я любил повторять слова великого апостола языков Павла вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Флп. 4. 13)».

Епископ Таллинский Алексий был одним из тех немногих новохиротонисанных архиереев, кто родился и жил вне Советского государства, в Эстонии. Епископ Костромской Никодим (Руснак) был уроженцем Северной Буковины, которая до 1940 г. входила в состав Румынии, и тоже помнил время без атеистического диктата. Большинство же епископов жили только в условиях советского режима, и, может быть, поэтому бесправное положение Церкви в государстве не воспринималось ими так остро, как церковными людьми старшего поколения, сохранившими память о дореволюционной России. Новохиротонисанные епископы не в силах были активно противодействовать политике властей, но решимость верно служить Спасителю, когда, казалось, все общество отвернулось от Него и глумилось над Ним, у них была. Во всяком случае в епископате на рубеже 50–60-х гг. не было ни одного случая ренегатства.

В приходском духовенстве, которое и в годы хрущевских гонений насчитывало до 10 000 священников и диаконов, были печальные случаи отпадений и предательства. Публично от веры отрекались те, кто вступал на стезю священства по земным расчетам, не обладая ни истинной верой во Христа, ни желанием обрести ее. Однако в целом русское духовенство выдержало грозу хрущевских гонений не менее стойко, чем самоотверженные пастыри 20–30-х гг. Среди священников, которые жертвенно исполняли свой долг в это время, были и выдающиеся пастыри, замечательные проповедники, опытные и мудрые духовники. Так, в Москве совершали служение любимые народом протоиереи Александр Толгский, Николай Никольский, Николай Голубев, Владимир Елховский, Всеволод Шпиллер. В 1960 г. Русская Православная Церковь потеряла протопресвитера Николая Колчицкого, настоятеля патриаршего Богоявленского собора, который в течение почти двух десятилетий исполнял обязанности управляющего делами Московской Патриархии, не оставляя и своего прямого пастырского долга: служил уставно, истово, окормляя многочисленных духовных чад.

Несмотря на заметные успехи хрущевской атеистической кампании среди молодого поколения страны, в 60-х гг. так и не удалось оторвать от Церкви верующий народ, большинство населения Западной Украины и Белоруссии, Молдавии от мала до велика оставалось верующим. В сельской местности и в России женщины не только старшего, но и среднего возраста сохранили связь с Церковью. Статистика треб за 1961 г. оставалась приблизительно такой же, как и за 1960 г. По данным Совета по делам Русской Православной Церкви, крещеных по отношению к числу новорожденных было от 9% в Курской (это минимум) до 60% в Ярославской области (это максимум); венчаний в сравнении со всеми зарегистрированными браками - от 0,2% в Архангельской до 11% в Горьковской области и церковных погребений по отношению к документально зафиксированным смертям - от 7% в Архангельской до 79% в Кировской области, но эти данные, несомненно, занижены, потому что многие старались избежать регистрации треб, опасаясь неблагоприятных последствий со стороны государственных властей. В первую очередь это касалось крещений, в действительности их было, может быть, в 1,5–2 раза больше, поэтому можно утверждать, что крестили до 2/3 всех детей. Что касается отпеваний, то статистика отражает только те, что совершались в храме. Во многих случаях, если не в большинстве, отпевали заочно, и тогда можно говорить почти о 90%. Число же венчаний было действительно крайне низким - в российских областях, вероятно, не более 3%. Но в Молдавии и на западе Украины венчание оставалось совершенно необходимым для большинства пар, вступавших в брак.

После закрытия почти всех монастырей хранителями благочестия и православных традиций стали монахи и особенно монахини, вынужденные спасаться вне монастырских стен, чаще всего исполнявшие на приходах обязанности уставщиц, псаломщиц, певчих; беседуя с прихожанами, они научали их христианской жизни, а искавших познания истины приводили ко Христу, в Его Церковь. Характерным явлением религиозной жизни 60-х гг. было полулегальное паломничество к разоренным святым местам, в Оптину пустынь, в Дивеевский монастырь, к святым источникам, связанным с подвигами прославленных угодников и почитаемых в народе подвижников благочестия. Одним из благодатных событий в жизни Русской Православной Церкви явилось первое после Поместного Собора 1917–1918 гг. прославление святого. 19 июля 1962 г. Священный Синод под председательством Святейшего Патриарха Алексия I постановил причислить имя преподобного Иоанна Русского «к лику святых, чтимых Русской Православной Церковью, установив празднование ему в день его преставления - 27 мая (в соответствии с днем праздника его в Греческой Церкви), в день памяти святого Иоанна службу ему править с полиелеем».

14 октября 1964 г., в праздник Покрова Божией Матери - небесной Заступницы Православной Церкви и православной России, Н. С. Хрущев был смещен со своих высоких постов. Новое политическое руководство оказалось более трезвым, чем отправленный в отставку правитель, и отказалось от некоторых из самых утопических и сумасбродных проектов Хрущева, в том числе и от его пагубных замыслов разгрома Православной Церкви. В своей политике по отношению к верующим новая власть учитывала реальное положение дел; хотя атеизм по-прежнему составлял ядро коммунистической идеологии и устранение религии оставалось высшей целью партии, цель эта теперь не предлагалась в качестве ближайшей задачи. Хрущев лично являлся главным вдохновителем и стратегом атеистической кампании; после него лица, занимавшие высшие должности в государстве,- Л. И. Брежнев, Н. А. Косыгин, Н. В. Подгорный, непосредственно не вмешивались в атеистическую пропаганду. В области идеологии полнота власти принадлежала секретарю ЦК Суслову, который считал, что надо продолжать решительную «борьбу с религией», но так, чтобы «нас не склоняли» за это на Западе и чтобы «не давать воли всяким экстремистам».

«Мы продолжаем быть атеистами и будем стараться освободить от религиозного дурмана большее количество народа».

(Из речи Хрущева в 1955 году )

Попытки расправиться со священниками, запрет на колокольный звон, пропаганда атеизма – все это было во времена Хрущева. Число монастырей и православных храмов в Советском Союзе резко сократилось. Позиция первого секретаря в отношении церкви прекрасно видна и по его высказываниям.

Наступление Хрущева на церковь началось осенью 1958-го, когда вышло несколько постановлений. Партийным и общественным организациям было предложено развернуть наступление на религиозные пережитки в сознании и быту советских людей. Был повышен налог с земельных церковных участков, включая даже кладбища при монастырях. Из библиотек исчезли религиозные книги. Власть пыталась не пустить верующих в святые места: рядом с ними или даже прямо на их месте устраивали свинарники и мусорные свалки. 8-го мая 1959 года был основан журнал «Наука и религия», и началась кампания про пропаганде агрессивного атеизма, сродни тому, что уже было в 20-е годы.

В конце 50-х Хрущев запретил колокольный звон, разрешенный Сталиным осенью 1941 года. Попытки церковнослужителей противостоять этому запрету успеха не имели. Митрополит Крутицкий и Коломенский Николай, в миру Борис Ярушевич, сравнивал хрущевское наступление на церковь с преследованием, которое было до Великой Отечественной войны. Хрущев митрополита ненавидел и позже добился его смещения.

Закрыть храмы и монастыри удавалось не везде. Так, попытка ликвидировать Речульский монастырь вблизи Кишинева превратилась в настоящее побоище. А когда указание о закрытии привезли в Псково-Печерский монастырь, архимандрит Алипий, в миру Иван Воронов, бумагу разорвал и сжег и сказал, что лучше пойдет на мученическую смерть, чем закроет обитель. Паства окружила здание плотным кольцом, милиционеры стреляли по людям, один человек был убит, несколько ранено. Но монастырь все же отстояли. От этого монастыря Хрущев и его приближенные в итоге тоже отстали.

Советские власти усилили давление на Троице-Сергиеву лавру – милиция и люди в штатском провели там акцию запугивания. В день памяти святого Сергия Радонежского 8 октября 1960 года они задержали многих верующих и арестовали их, требуя, чтобы те больше в лавру никогда не приходили. Спустя год закрыли Киево-Печерскую лавру, и даже туристов в нее не пускали. А вот работу двух женских монастырей в Киеве остановить не удалось.

В 1961 Хрущев потребовал сместить митрополита Николая, чья критика в адрес Первого секретаря ЦК Компартии становилась все жестче. Тому было предложено переехать на кафедру в Ленинград или Новосибирск. Митрополит отказался, заявив, что как любой гражданин Советского Союза имеет право жить по месту прописки – в небольшом доме рядом с метро «Бауманская», где ему помогала по хозяйству некая женщина-медсестра. В доме она исполняла обязанности экономки. Некоторые историки считают, что женщина была завербована и при первом сердечном приступе митрополита осенью 1961 года вызвала не обычную районную неотложку, а ту, которую ей приказали. Николая Ярушевича отвезли в больницу, где он умер при странных обстоятельствах.

Так в 1958–1964 годах закрыли больше четырех тысяч православных храмов. Кульминацией нападок Хрущева на церковь стал взрыв Преображенского храма в Москве в начале июля 1964 года под предлогом строительства метро. Очевидцы вспоминают, что церковь будто поднялась над землей и рассыпалась. Люди в слезах брали кирпичики на память. Некоторые верующие считают, что отставка Хрущева была не случайной именно 14 октября 1964-го в день Покрова Пресвятой Богородицы – возможно, так Бог воздал первому секретарю за кощунственные и циничные действия против церкви.

«Скоро мы покажем последнего священника по телевидению».

(Из речи Хрущева )

Разумеется, в истории взаимоотношений Никиты Сергеевича Хрущева с церковью существует огромное количество слухов и легенд. Частично это объясняется тем, что основные исследования проблем религиозной жизни в СССР проводилась западными советологами, такими как Джейн Эллис или Поспеловский, у которых не было точных источников и архивных данных. Зачастую они просто оперировали слухами, которые потом вошли в научные труды и многими стали восприниматься как точная и доказанная информация.

Можно ли говорить, что это был один из самых тяжелых периодов в истории церкви? Безусловно. Но когда говорят «хрущевские гонения», то часто забывают о том, кто действительно разрабатывал эти планы. А занимался этим главный идеолог компартии Михаил Суслов. И он дважды предпринимал наступление на церковь. Первое было в 1949 году, но оно было удачно отражено Карповым – председателем Совета по делам Русской православной церкви. Карпова, бывшего полковником государственной безопасности, назначил на этот пост в 1943 году сам Сталин и при этом сказал ему: «Не вздумайте быть обер-прокурором». Второе наступление на церковь произошло в 1954 году, после смерти Сталина, но оно также было нейтрализовано.

Из сохранившейся переписки Карпова с патриархом Алексием I известно, что у них были очень теплые, дружеские отношения, в том числе и в период гонений, которые названы «хрущевскими», когда Карпов по-прежнему выступал как защитник церкви.

Хотя правильно ли вообще употреблять термин «гонения»? Все-таки гонения предполагают тотальное уничтожение, как например, христиан в Древнем Риме. При Хрущеве можно говорить, разумеется, о преследовании церкви, можно говорить о дискриминации верующих и духовенства, но при этом все годы патриарх занимал особняк в Чистом переулке (бывшую резиденцию германского посла) и разъезжал по Москве в правительственном ЗИЛе. А церковные иерархи имели полномочия представлять советский Комитет защиты мира и участвовать во всемирном движении, когда выезжали за границу.

Конечно, это делалось для внешней политики, чтобы «сохранить лицо». Тем не менее слово «гонения» к ситуации не подходит. В этом и было главное противоречие. С одной стороны, происходившее в стране безусловно можно было назвать антирелигиозной кампанией, а с другой, на международном уровне советские власти хотели сохранить присутствие РПЦ в политической жизни страны. Тем более что западные страны, и в первую очередь США, внимательно следили за происходящим и старались религиозные перемены в СССР представить в глазах мирового сообщества как гонения на верующих.

Конечно, наступление на церковные позиции шло: были осуждены и посажены в тюрьму архиепископ Черниговский Андрей Сухенко и епископ Ивановский Иов Кресович. Их обвиняли в том, что они превышали должностные полномочия и недоплачивали налоги. Оба получили сроки, правда, по сравнению с двадцатью годами, которые давали по политическим делам, это были сроки, как говорится, «детские»: пять-шесть лет.

Основной упор власти сделали именно на пропаганду. Тогдашний ответственный секретарь журнала «Московская патриархия» Анатолий Васильевич Ведерников собирал все вырезки, касающиеся религии. И к концу 1959 года агентство, которое он для этого нанимал, отказалось работать, потому что оно просто не справлялось с этими вырезками, такой поток атеистической пропаганды шел в советской прессе. Отец Александр Мень рассказывал, что в день выходило примерно от семи до восьми книг атеистического содержания. Можно себе представить, какой это был массированный шквал.

После 1961 года был введен учет и контроль всех таинств в церкви, то есть стало необходимо записывать паспортные данные: кто когда венчался, крестился и прочее. 18 июля 1961 года был проведен Архиерейский собор, на котором было потребовано, чтобы священник не возглавлял «двадцатку» (исполнительный орган любого прихода во главе с председателем и ревизионной комиссией: без этой «двадцатки» нельзя зарегистрировать общину), а был наемным сотрудником. «Двадцатка» теперь должна была возглавляться светским старостой. На Архиерейском соборе 1961 года священников лишили каких-либо прав в общине. Теперь «двадцатка» имела право расторгнуть с ним договор без объяснения причин.

К 1959 году в СССР было пятьдесят восемь монастырей и семь скитов. Но в конце года Фуров, заместитель председателя Совета по делам религии при Совете Министров СССР, начал переговоры с патриархом. Сохранились его докладные записки о том, что с патриархом было достигнуто соглашение к 1961 году сократить количество монастырей на двадцать два, то есть практически почти наполовину, и уничтожить все семь скитов.

Были повышены налоги на землю и на изготовление свечей. Зарплату священнику стал выплачивать приходской совет. Она стала фиксированной и облагалась по девятнадцатой статье налогообложения, которая приравнивала священнослужителя к частному предпринимателю – врачу-дантисту, сапожнику и тому подобным профессиям. Налоги были высокие, но при этом священник Троицкого собора Александро-Невской лавры получал в 70-е годы пятьсот пятьдесят рублей. После уплаты налогов оставалось от трехсот до трехсот пятидесяти рублей, но и это было равно профессорской зарплате. Архиерей же получал до тысячи рублей.

Больше всего антирелигиозная кампания отразилась на духовных учебных заведениях. Не только монастыри, скиты и святые места подверглись закрытию. Находили поводы закрывать и духовные учебные заведения. Задача была ясна: лишить церковь кадров. На тот момент в стране было восемь семинарий и две академии. В результате хрущевских административных мер осталось только три семинарии и две академии. Действовали власти по-разному. Иногда препятствовали поступлению новых студентов, и при отсутствии наполняемости семинарии приходилось закрываться. Для этого могли, например, абитуриента через военкомат вызвать на военные сборы или забрать в армию. В других случаях действовали через милицию или через комсомол. А могли просто отключить электричество и воду.

Вообще, и храмы, и все другие религиозные учреждения редко закрывали просто так, без хотя бы видимости законного повода. Чаще всего сам священник оставлял приход. Или его лишали регистрации, после чего он не мог служить, и храм через несколько месяцев превращался уже в недействующий. Тогда власти говорили, что раз община не существует – храм закрывается. После этого иногда он просто стоял запертый, иногда подо что-то использовался, а бывало, и пытались его сломать или крест свалить. Это все зависело уже от местных властей.

Если говорить о монастырях, то в борьбе с ними очень помогала система прописки. Закрывался монастырь, монахи прибивались в какой-нибудь соседний, а туда постоянно совершались милицейские рейды, которые отлавливали людей без прописки. Увозили, сажали в «обезьянники» и говорили, что «еще раз поймаем – будет срок». Похожая ситуация была и со студентами семинарии. Если человек приезжал, например, с Украины и поступал в Ленинградскую духовную семинарию, ему просто отказывали в прописке, чтобы он был вынужден покинуть город.

Здесь нужно обязательно отметить, что, говоря об антирелигиозной кампании, часто забывают, что гонения коснулись всех конфессий на территории СССР. Постановление, принятое Сусловым, так и называлось: «О недостатках в научно-атеистической пропаганде», т. е. борьба шла с религией вообще, а не только с РПЦ.

Руководил наступлением на религию лично Хрущев. И конечно, в нем был некоторый романтический пафос революционной романтики, который он, дорвавшись до власти, стал претворять в жизнь. Он все менял, все перестраивал, в лучших революционных традициях ломал, чтобы построить новое. Церковь ему казалась препятствием на пути к коммунизму, а XXII съезд партии объявил о том, что через двадцать лет коммунизм наконец будет построен. Идеологические отделы, их руководители, в том числе Суслов, пользовались этим доводом и подталкивали Хрущева к борьбе с церковью.

Но была в этом и политическая сторона дела. Боролся Хрущев не только с церковью, а прежде всего с группировкой своих противников. Маленков, Ворошилов, Булганин, Каганович, Молотов были противниками гонений церкви. Старая сталинская гвардия считала, что церковь надо не притеснять, а использовать и в государственном строительстве, и в международных отношениях.

Впрочем, политика Хрущева была настолько своеобразной и непоследовательной, что он одновременно боролся со сторонниками участия церкви в политике, но при этом сам активно ее использовал в международных отношениях. Именно в этот период произошло вступление Русской церкви во Всемирный совет церквей. То есть, с одной стороны, разворачивались широкомасштабные гонения на церковь, и в то же время советский епископат ездил за границу и свидетельствовал, что гонений никаких нет.

Кроме того, церковь использовалась как миротворец: ее деятели выступали на Западе с призывами свернуть, например, размещение ядерных ракет в Европе. В проекты государства и при Сталине, и при Хрущеве входила и еще одна очень важная зона – Ближний Восток. Нужно было урегулировать отношения между православными патриархатами. И не просто урегулировать, но занять ведущее положение. Русская православная церковь должна была по мнению и сталинского, и потом хрущевского руководства стать лидером мирового православия.

Что очень интересно, церковь была тесно связана с органами госбезопасности. Сначала Совет по делам РПЦ вообще был подразделением Комитета государственной безопасности. Это потом уже, при Хрущеве, его функции сузили, а вместо полковника Карпова руководить церковными делами назначили обычного партийного функционера Куроедова. Хотя его замы, конечно, все равно были из органов госбезопасности. Учитывая внешнеполитическую деятельность церкви, контрразведка, разумеется, курировала деятельность Русской церкви и тщательно проверяла всех выезжающих за границу священников.

К 1961 году антирелигиозная кампания достигла своего апогея. Во-первых, убрали Карпова, и во главе Совета по делам РПЦ встал Куроедов. Во-вторых, умер митрополит Николай Ярушевич, и умер протопресвитер Николай Колчицкий, который тоже играл видную роль в сопротивлении гонениям. Церковь расшатали, лишили ее возможности нормально функционировать, но в итоге добились того, что прежде совершенно равнодушная к религиозным проблемам интеллигенция начала сочувствовать и религии, и деятелям церкви. Многие известные, в том числе и на мировом уровне, люди стали выступать в защиту церкви.

Дочь Сталина Светлана почти демонстративно крестилась в самый разгар антирелигиозной кампании. Академик Сахаров, не будучи верующим, стал посещать суды, где преследовали верующих, защищать их, писать открытые письма. И это было более весомо, нежели их защищал бы человек верующий.

Фактически, два параллельных пространства впервые увидели друг друга и стали общаться. Наверное, это и был главный позитивный итог хрущевской антирелигиозной кампании – возникший союз церкви с интеллигенцией, когда интеллигенция пошла в церковь, а лучшие представители церкви пошли навстречу российской интеллигенции .